- Как прекрасно, что на данный момент ты не нашла своего избранного. Это свидетельствует о том, что совсем-совсем скоро ты отыщешь идеального вьюношу, который окончательно займёт твоё свободное сердце и больше не станет портить жизнь-реальность всем остальным, кто только есть в этом мире. Хи-хи!
Глебианна закатила глаза. Ей не нравилось подобное поведение. Надо сказать, отношение в таком вот стиле выводило Глебианну из себя, вызывая у неё отчаянный порыв как минимум кому-то выцарапать глаза или превратить этого человека в жабу, но превращать в жабу Склепову было бы перебором, а у неё, кажется, банально не оставалось никакого другого способа. Девушка усмехнулась и, поднявшись на ноги, принялась ходить взад-вперёд по комнате, словно наматывая какие-то безумно глупые круги, ну, или хотя бы прямоугольники, если это вообще было адекватным, хотя бы относительно, выражением. Она зевнула, делая вид, что скучает, хотя на самом деле скучно совсем даже не было, а после поспешила наколдовать себе удобное кресло, словно ей не хватало тех, что находились тут сами по себе.
- Скучно живём, Склепова. А вообще, почему мы именно в комнате этой Дурневой? Как по мне, это поразительно глупо - занимать чужую жилищную площадь. Лучше б где-нибудь прогулялись, это было бы поразительно интересно, тебе так не кажется, нет, Гробыня? - она бросила взгляд на Зализина, но слишком холодный, чтобы это можно было принимать в качестве намёка на что-либо. Гроттер нынче вызывал у неё не так уж и много интереса, но, тем не менее, сей светловолосый юноша слишком долго отвечал одним только молчанием, а Бейбарсова вполне логично принимала это в качестве грубости.
Глебианна пыталась сделать вид, что находиться здесь ей интересно, но, естественно, она могла общаться со Склеповой где угодно,а не только тут, а Зализин не был особо общительным парнем и нынче промолчал уже который раз. Она и не стала бы его ждать - ответы перестали иметь значение в тот момент, как парень отпустил нить разговора, да и вообще, потерял всякое желание общаться на более-менее разумную тему.
- Расскажи-ка мне, Склепова, о своём прошлом. А я тебе расскажу о прошлом своего двойника, - закинув ногу на ногу, протянула Бейбарсова.
Она не была сплетницей, но почему-то гора новостей, которые она знала, так и рвалась на свободу. Бейбарсова не хотела прежде ничего рассказывать, но сегодня у неё возникло такое вот откровенное желание, которое, признаться, даже имело свой определённый смысл.
- Кстати! После сможешь вполне спокойно проинструктировать мисс Гроттер относительно того, между кем и кем она выбирает, - фыркнула наконец-то Глебианна. - И, может быть, посоветуешь мне приличного кавалера? Ведь те, что вокруг ходят-бродят, вызывают поразительно мало интереса, скорее очень даже наоборот. Вот, к примеру, Зализин, - чёрт, ей пора бы разговаривать меньше, но всё равно желание вытянуть из Склеповой откровения было слишком сильным, - постоянно молчит, либо же истерит. Разве нет? Гроттер... Нет у меня к нему той безупречной любви, что у моего двойника, знать бы только, почему же душа не лежит... А остальные - кто тут есть из остальных? Глеб. Так он, пардон, и есть я сама, хотя мы и радикально отличаемся - а значит, я могу быть ему разве что только сестрой. Ску-ко-та.
Бейбарсова зевнула в очередной раз и прищёлкнула пальцами, создавая маленькую стайку золотистых искорок, которая обвилась вокруг неё, создавая некий невероятный ореол и словно пытаясь воссоздать непонятную пелену чего-то глупо-интересного и великолепно-прекрасного.
Девушка прикрыла глаза и запрокинула голову назад, хотя кресло не слишком-то позволяло это сделать. Синие искорки летали вокруг неё непрерываемым потоком, но девушка упрямо игнорировала их и старалась не обращать пока что совершенно никакого внимания.
Параллельные миры тянули девушку куда-то обратно, в её реальность. Она понимала, что не имеет никакого права возвращаться туда настолько быстро, но это казалось достаточно интересным - по крайней мере, относительно, насколько она вообще могла нечто подобное гарантировать.
- В этим мире существует Кольцо Посейдона. Чтобы всё встало на свои места - и чтобы я наконец-то смогла вернуться домой, а не торчать в этом прыкрасном мире, - она закусила губу, - ну-у-у-ужно им воспользоваться. Знать бы только, как и где найти эту заразу.
Мысли вслух не были хорошим проявлением с её стороны - но, тем не менее, Глебианна понимала, что не было никакого смысла прикусить язык. Если воспользоваться кольцом Посейдона, то можно вернуться к себе домой. А если она вернётся домой, то, соотвественно, будет жить по тем правилам.
Она прекрасно знала, что можно и остаться, но этот мир совершенно не привлекал Бейбарсову, она чувствовала себя в нём не слишком уверенно, если не сказать что глупо.
Его правила давно уже выходили за грани понимания девушки, и она не собиралась заставлять себя существовать в реальности, которую придумали отнюдь не для неё.
Если Гроттеру, к примеру, так уж и нравилось тут находиться, то он имел полное право делать всё, что только взбредёт ему в голову, вот только сама Бейбарсова совсем-совсем не оценила такой вот глупый и безумный порыв. Она знала, что чужая, а самое главное, прекрасно осознавала, что лучше было бы ей вернуться в ту реальность, где она хоть кому-то нужна и где она намного сильнее магически. Туда, где она могла бы существовать без этого неимоверного изобилия глупых правил, а самое главное, оказалась бы в более адекватном положении, чем сейчас.

- Что, прям так всё и расскажешь? - голос Склеповой прозвучал удивлённо, но Бейбарсова лишь фыркнула, не собираясь просто так сразу открывать все свои планы.
- Быть может, и всё, - кивнула она, прищёлкивая пальцами, и в воздухе появилось невероятное количество каких-то непонятных узоров, которые скользили вокруг в невероятном странном ритме, оставляя следы собственных неуверенностей и пытаясь показать красоту с какой-то другой, страшной немного стороны.
Склепова выглядела достаточно заинтересованной и покосилась на Глебианну так, словно та могла рассказать ей просто невообразимые подробности и детали собственной жизни, а самое главное, поведать ну просто чрезмерное количество каких-то полубезумных новостей. Да, это имело определённый смысл, надо сказать - и Бейбарсова, может быть, и не отказалась бы рассказать несколько маленьких или не очень секретов - но у всего есть собственная цена, и об этом следует помнить.
- Что же мне такое, свет очей моих, Глебианна, надо тебе рассказать, чтобы узнать пикантные подробности жизни Душимышкина? То есть, Бейбарсова, конечно, Бейбарсова. - тут же спросила Склепова, не преминув перекрутить фамилию, но Бейбарсова на это только рассмеялась, весело глядя на девушку и будто бы впитывая её магию, её энергию, которая постепенно смешивалась со страхом.
Если бы Глебианна пожелала это сделать, ей не составило бы труда испить всё до последней капли волшебство Склеповой - но она временно не хотела этого делать, спрашивается только, почему.
- Ничего особенного, - наконец-то ответила Бейбарсова, вспоминая все вопросы, которые крутились в её голове - их порой оказывалось слишком, чрезмерно много, но даже это не имело особого значения в такие вот моменты.
- Ну даже не знаю, - протянула Гробыня, болтая ногой. - Может Жикин? Хотя нет, постой, он же у вас в мире девушка. Не вариант... - Тёмная в задумчивости почесала подбородок. - Может Шито-Крыто? Как там у вас её величают? А что? Тоже мрачная. То есть мрачный. Загадочный.
- Все они скучные... Увы, но с такими парнями иметь дело - это не уважать себя саму. Ладно, надумаешь что интересное - скажешь. А теперь моя очередь - какие там подробности относительно моего двойника настолько сильно тебя интересовали? Задавай вопросы, а я буду думать, стоит ли давать хотя бы на определённую их часть ответ. ну?

- Что у Глеба в чёрной папке?
Бейбарсова всё же надеялась на то, что вопросы будут более оригинальными - ничего более банального она не слышала уже давно. Девушка совсем уже устала от того, что, предположительно, всех интересовала чёрная папка, в которой не было ничего криминального.
- Рисунки, - пожав плечами, ответила Глебианна, пока что отступив от отвратительного плана выдать все подробности и поделившись только слишком общими фразами.
- Кстати, а что с Жаном или как там его? Аббатиков совсем не вариант? Продрыгличек небось совсем за время обучения доконал? У тебя хоть что-нибудь, когда-нибудь было по отношению к нему?
- Мы договорились говорить о Глебе, а не обо мне, - внезапно строго ответила Бейбарсова, а после, впрочем, показалась более спокойной и посмотрела на Гробыню так, словно ничего грубого только что совсем-совсем не говорила. - Аббатиков - совсем не вариант. Он мне брат - скажи, ты бы допустила отношения со своим братом? Некромагический дар - это серьёзнее, чем тебе кажется, Гробыня. И лучше спрашивай о Глебе.

- Слушай, а какого цвета у Глеба глаза? Не всегда же они были затягивающими, как две чёрные дыры, гипнотизирующими и неотражающими света, сводящими с ума любую девушку. Ах! - Склепова вздохнула так, словно только что сообщила какую-то потрясающую и невероятно серьёзную весть. Почему-то на мгновение Бейбарсовой стало смешно, но, тем не менее, она не собиралась останавливаться и была готова даже рассказать несколько маленьких семейных секретиков.
- У него они были карие. Тёмно-карие, - сообщила Бейбарсова, довольно улыбаясь. - В маму... Ну, в моём случае, в папу. Но, в принципе, то, что ты называешь гипнотизирующими глазами, которые сводят с ума любую девушку, так это не из-за того, что они чёрные и ничего не отражают. Это, мил-моя, хорошая наследственность, - Глебианна весело хихикнула, вспоминая о прекраснейших родословных - своей и Глеба, идентичных, за исключением некоторых особенных деталей. Это, в принципе, не имело пока что совершенно никакого значения, но Глебианна с радостью продолжила бы эту интереснейшую беседу относительно раскрытия некоторых аспектов жизни собственного двойника.
- Ты задаёшь слишком мало вопросов! Так мне скоро надоест отвечать - а ты не можешь даже спрашивать чётко и с подробнгостями. Ах, Склепова! Кто тебя только учил это делать? - Бейбарсова склонила голову набок, наблюдая за аплодисментами Склеповой, которая, вероятно, так восславляла собственную личность и совсем не собиралась останавливаться в этом потоке самолюбования.

- Фу ты! - возмутилась Склепова и скрестила руки на груди. - Так не интересно. В папке у него рисунки. Глаза у него были тёмно-карие...
- И что же такого интересного, в отличие от глаз и рисунков, ты желаешь услышать, а? - Бейбарсова весело подмигнула Гробыне. - Дорррогуша, а что я должна была сказать? Ну, не повезло Глебушке, и синие-синие, словно вечернее небо, глаза папули не перешли к нему, увы и ах, в отличие от всех остальных, кхм, частей внешности. А остальное... Так если ты хочешь интересные ответы, так задавай интересные вопросы, Склепова!
Девушка наблюдала за Склеповой, которая, кажется, желала вернуть Бейбарсову большую часть его таинственности и загадочности, которая, по мнению Глебианны, была всё-таки не в том, в чём искала её Гробыня. Нет, следовало задавать совершено другие вопросы, а Склепова никак не могла заставить себя отойти от бесконечной реальности.
- Кстати, а что за наследственность? Разве мама нашего мальчика-вуду не простая смертная? Нет? Может у Глеба тогда и есть братья или сёстры? А когда Бейбарсов полюбил рисование? И любит ли вообще? Может какое-то проклятье заставляет его рисовать?
- Наконец-то, а то я думала, что уже не будет ни единого интересного вопроса! - фыркнула Глебианна. - Ну что же... Начнём с наследственности. Между прочим, именно в это мгновение мама мальчика-вуду, которая терпеть не может, когда её сына как-либо прозывают, а ещё и названная простой смертной, вполне возможно, думает, как будет удобнее вырвать тебе сердце! Или язык - всё зависит от того, в каком настроении сия царственная особа вообще будет находиться. Но, возможно, все невзгоды свалятся именно на плечи милого батюшки нашего дражайшего Бейбарсова - моей матушки, соответственно, - который, после всех его великолепных военных заслуг, увы и ах, не может справиться с не слишком одомашненной ведьмой, что, в новом мире своём притворяясь простой смертной, нынче так сильно желает наконец-то заявить вслух о собственных поразительных магических способностях. А кто, как ты думаешь, если не матушка и крёстный, научили нашего Глебушку уже в возрасте семи лет без зазрения совести вырывать человеческие сердца? А, нет, зазрения совести были убиты уже другими людьми, но мастерство от этого не пострадало... И, хм, у него есть сестричка, старшая, к слову, но у них... семейная несочитаемость, скажем так. Рррисование? - Бейбарсова прищурилась, подаваясь вперёд и внимательно глядя на Гробыню, словно та задала удивительный и страшный вопрос. - Ррррисование - это просто последствие скуки, а вообще, мы предпочитаем точные науки, да, - Глебианна принялась вращать собственной тросточкой с такой скоростью, что та буквально сливалась в сплошное чёрное пятно. - Но наложить проклятие... Ох, может быть, но нет, рисование тут ни при чём. Проклятие нашего милого Глеба - это шпага и гитара, причём, между прочим, родовое.
Склепова уже в голове прокручивала миллион и один вариант новой статейки где-то в непонятном и сомнительном журнальчике, а почему-то слишком уж хотелось рассмеяться в ответ на её вопросы, которые, кажется, уже постепенно иссякали, а это было слишком... странно и смешно.
- Как насчёт первой любви? Ой, только не говори, что Гроттер. Иначе я окончательно разочаруюсь в загадочности и непредсказуемости нашего некромага.
- Гроттер? Гроттер - это первая некромагическая любовь, а у каждого уважающего себя некромага есть ещё не-некромагическая любовь, которая после встречи с возлюбленной некромагической, впрочем, гаснет, но до этого упорно бередит ум. И, да, Глеб - вполне даже уважающий себя некромаг!

- Царственная? - спросила немного дрожащим голосом Склепова, пытаясь понять, что тут вообще происходит, и Бейбарсова с довольным видом кивнула.
- Да, конечно, царственная. Её Величество, конечно, нынче мирится с немного более мелкой должностью, но ведь королевский дар никуда не делся, просто меняются названия, разве ж нет? - Бейбарсова усмехнулась. - О, но ты даже не спрашиваешь о том, кто она такая...
Трость стала вращаться ещё быстрее, и Глебианна рассматривала какую-то немного перепуганную Склепову, что никак не могла понять, с кем именно она связалась. Тем не менее, Бейбарсова приняла окончательное решение всё-таки провести достаточно интересную беседу с Гробыней, а заодно рассказать ей немного правды о прошлом - своём или своего двойника. Может быть, кто-то слишком передал магию в воздухе, вот только это всё равно не имело никакого значения - следовало вспоминать о чём-то другом. Нет, Склепова обязательно должна продолжать спрашивать дальше - Бейбарсова только-только решилась наконец-то продолжить говорить что-то, вопреки своей стандартной и достаточно привычной скрытности, которая кажется вполне нужной и уместной в некоторых случаях. Почему бы и нет, в конце-то концов?
- Да неважно, всё равно Глеб уже, зуб даю, навсегда с Гроттершей. Лучше расскажи, что ещё за шпага и гитара. Бейбарсов умеет играть на музыкальных инструментах?
Глебианна фыркнула. Она бы так не гарантировала семейное счастье с Татьяной Леопольдовной, но разочаровывать Склепову совсем не хотелось. К тому же, она всё-таки была немного иной, чем Глеб, ведь они существовали в совсем разных условиях, а она больше слушала маму, когда та рассказывала о военных подвигах, чем папу, когда тот учил вырывать сердца и колдовать так, как полагается настоящему магу.
- Бейбарсов играет на гитаре, разве ты не знала? его научил отец, - пожала плечами Бейбарсова. - Подожди! Он при вас никогда ничего не играл? И даже ничего не напевал? Серьёзно? Да, мой двойник как всегда - в своём стиле!
Глебианна весело рассмеялась, откинувшись на спинку кресла, на котором сидела, и прикрыла на мгновение глаза, словно пытаясь принять какой-то факт.

- Это уже интересно, - хмыкнула Гробыня. - Надо будет сказать Гроттерше, чтобы раскрутила Глебушку на песню. Хоть одну маленькую. А как романтично. Берег океана, лёгкий бриз, клетчатое покрывало на котором стоят два бокала, тарелка с фруктами и сок. И в свете одинокой луны и пары свечей Глеб наигрывает на гитаре...
Голос Склеповой звучал так мечтательно, словно она только что представила себе подобную картину и уже даже поставила саму себя на место счастливой Татьяны Гроттер, получившей такого замечательного кавалера. Ну что же, не такая уж и плохая перспектива - Глебианне внезапно стало весело от одной такой мысли, но она не стала говорить об этом Гробыне.
- Почему сок? Лучше вино, - возразила она. Чёрную кровь, например.
Склепова устроилась поудобнее на подушках и продолжила собственные расспросы, которые теперь казались всё более и более интересными. Бейбарсова даже испытала желание отвечать на все честно - она, впрочем, до сих пор ни разу не соврала.
- Та-а-акс, давай всё-таки доведём до конца. Я правильно поняла? Мама Глеба Бейбарсова какая-нибудь Злая Королева, а папулечка у него военный? Ну, или герцог. Так что же это получается, к Танюхе прискакал самый настоящий принц на чёрном коне? Будь я на месте сиротки, даже бы не выбирала между принцем и маечиником.
- Немного неправильно. Не "какая-нибудь", а та самая, - фыркнула Бейбарсова. - А отец - герцог с военным званием. С очень высоким военным званием. И, да, к Татьяне прискакал принц на чёрном коне, но наш Глебушка с лошадями взаимно не дружит, боятся они его, как некромага. Хотя, может быть, некоторые, те, что отцовские, и подпустят к себе, но в нашем мире, далёком от сказки, даже королева вынуждена немного пожертвовать своим званием, чтобы не возвращаться в родную параллельную реальность, а уж о том, чтобы перетащить всех лошадей из конюшен... Нет, увы, пока что нашему маркизу не светят кони. Увы. Но он их не любит, впрочем, скорее попросту равнодушен.

- Ну, на чёрной ступе. Без разницы. Главное - принц. Симпатичный, - поправилась Гробыня. - А там уже мелочи, так сказать. И, кстати, я сказала сок, потому что Гроттерша алкоголь не пьёт. Ни Чёрную Кровь, ни алую, ни даже голубую.
- Ты себе не представляешь, что такое Чёрная Кровь! Если даже Первый Маршал Та... в общем, если даже папа это пьёт, то от такого вина точно никто не откажется, будь уверена, Склепова. Уж я-то зна-а-аю, о чём я говорю! А голубая кровь, как у Катари, это невкусно. Это тоже может подтвердить вышеупомянутый... папа, - весело протянула Глебианна, подмигивая Гробыне и словно надеясь вытянуть из той хотя бы несколько каких-либо откровений. Это казалось смешным, если честно, в это мгновение, но всё же... Ей было интересно вести этот разговор, только немного лишние факты то и дело рвались слететь с языка, и приходилось заставлять себя замолчат.
- А тогда, когда вы только прилетели, вы тоже пили Чёрную Кровь? Кто-то даже поговаривал, что там была настоящая кровь. Ну вы же не упыри какие-нибудь, в конце концов. Я в эти сказочки не верю.
Глебианна отрицательно покачала головой.
- Фи, какие пошлости. Кровь - это сорт вина, красного, слёзы - белого. Глеб пил либо Чёрную, либо Дурную Кровь, а девушки, наверное, Вдовьи Слёзы или что-то из того же класса, Девичьи Слёзы, например. Белое, то есть, вино. Но Бейбарсов его недолюбливает... И, да. Никогда не показывайте ему пиво. Даже на глаза пусть не попадается, запомни, - вполне серьёзным тоном предупредила девушка, внимательно глядя на Склепову.
Гробыня, казалось, была впечатлена. Факты и новости, которые свалились ей на голову, были какими-то слишком удивительными, и это было... Странно немного. Глебианна считала, что это вполне нормально, но...
- Я так и не поняла, а что за старшая сестричка? Она вообще маг? И ты говорила что-то про семейную несочетаемость... В каких они вообще отношениях?
- Сестра как сестра. Она маг, живёт на Лысой Горе, но... В общем-то, Бейбарсов отказался от семейной фамилии, неужели ты думаешь, что у них семейство Бейбарсовых? Но, так или иначе, Глеб получил от отца внешность - они невероятно похожи, - а от матушки свой дар. И, как единственный сын, со всеми вытекающими, прочее наследство. Его же сестра... тоже симпатичная, кстати, и тоже могущественная, могла бы претендовать на то же, что и он, но, увы, заниматься с нею достаточно... плотно никто не желал. Она ревновала, хотя на самом деле родители не слишком выбирали между своими двумя детьми и относились к ним практически одинаково, но она всё равно очень ревновала. Поэтому она училась очень тёмной магии, отбилась от семьи, верила, что будет сильнее брата и сможет однажды стать первой, словно она и так не первая... а когда поняла, что это лишнее, то было менять уже что-либо поздно. И всё равно перегнать она его не смогла, ну, не получилось, в ней меньше некромагии... Вот, понимаешь, у неё было достаточно ненависти для того, чтобы вырвать сердце у любого человека, но недостаточно на то сил сначала, а у Глеба - сил сколько угодно, а вот желание не всегда появлялось. Хотя, конечно же, он почти успел её догнать. Впрочем, у них есть достойные примеры родственников, только Глеб в бабушку пошёл даром, а она - только характером

- Ну да, самая обыкновенная ситуация. Не считая только вырывания сердец, - пожала плечами Склепова и решила перевести тему. - Знаешь, а я ведь, чисто теоретически, тоже имела предрасположенность к тому, чтобы стать некромагиней. А что? Папулечка мой, хоть и лопухоид, но с необычной, так сказать, профессией. Почти всё время в окружении не самых живых людей. На работу он меня, конечно, не водил, но росла я всё равно в весьма мрачном окружении.
- Мрачное окружение - достаточно важный фактор. У Глебушки нашего, правда, отец совсем далёк от магии - он в юности имел дар, но и оставил его там, на уровне крови и самосрабатывания, ему так жилось немного легче. Первому Маршалу не надо было вырывать сердца, к тому же, он и так во всём остальном - Первый, и не только маршал. Но вот бабушка Глебова, по маминой линии... О, куда там твоему гробовщику браться! Дама весьма могущественная, зналась с самим Тёмным, говорят, до собственной свадьбы имела с ним определённые интимные отношения, но ничего хорошего из всего этого, впрочем, не вышло... В общем-то, после этого Тёмный явился в качестве крестника, а когда увидел, что в ребёнке задатки его бабушки - о, давно он так сильно не радовался! всё-таки, Злой Королеве немного не хватало сил для того, чтобы удовлетворить определённые желания Тёмного. - Глебианна умолкла, словно отказываясь продолжать рассказ о могущественнейшем маге, который умудрился перепортить Глебову и, соотвественно, её собственную жизнь, а самое главное, совсем даже не собирался раскаиваться в собственных действиях. А зачем, собственно говоря, ведь он чувствовал себя почти счастливым в этой ситуации!
- А вот мои Глом только пиво и пьёт. И ещё футбол или бокс смотрит. Я ему как-то говорю: продрыгличек, женщина - натура утончённая! Ей нужна романтика! - Гробыня принялась вдохновлённо жестикулировать. - Вон, Глеб, и чёрные розочки из воздуха достаёт, и комплиментами Гроттершу обсыпает, даже Ягун и тот Кате цветочки дарит! Сводил бы меня, что ли, куда! Хоть бы того же вина для разнообразия выпили при свечах... Но вся романтика, на которую способен Гуня - это выложить крышечками из-под пива и шелухой от семечек сердечко на столе!
Глебианна пристально смотрела на Склепову, словно пытаясь понять, серьёзно ли она только что всё это сказала, а после внезапно расхохоталась, будто бы в словах Гробыни действительно было слишком-слишком-слишком много смешного. Впрочем, всякое могло случиться - и в чёрных глазах некромагини буквально пылало что-то вроде откровенного недовольства, которое она даже не пыталась скрыть, демонстрируя собственным смехом, громким и издевательским. Впрочем, это не было направлено против Склеповой, совсем нет - просто почему-то упоминание о романтике показалось смешным.
- Однажды на годовщину свадьбы мой папа - мама Глеба, Злая Королева, - притащил домой букетик, чтобы вручить супруге, в котором каждый цветок мог превратить человека в пепел, но Первый Маршал счёл это оскорблением собственным полководческим способностям и букет не принял. А когда герцог делал предложение своей будущей супруге и матери его детей, его будущая тёща потребовала принести сердце, с которым он просил бы руки его дочери. Не знаю, чем это закончилось бы, но шкатулка с сердечком самой тёщи оказалась в руках папы Глеба достаточно вовремя, и та не могла возражать больше против свадьбы, потому что иначе её постигла бы смерть. Вот это, представляешь, романтика, а ещё - огни неба Кэна... В общем, огни.
Бейбарсова запрокинула голову, прикрывая глаза и пытаясь представить себе что-то прекрасное и невероятное.
- Попроси Глеба, он принесёт тебе Чёрной Крови. Безумно вкусное вино... Так что ты там ещё хотела спросить, а то наш разговор постепенно заходит в тупик.

- Конечно попрошу. И Гроттерше скажу, пусть не смусчается, - насмешливо протянула Гробыня. - Та-акс, ну что бы ещё спросить? Расскажи о месте, где вырос Глеб! Нет, не о лачуге на Алтае. Эту невероятно трогательную историю мы уже знаем. Уже слышали. Расскажи о настоящем доме Глеба. Я-то всегда думала, что он вырос в семье лопухоидов в Москве. А что мы там, в этой столице, не видели? Та же плешивая горка. Только для лопухоидов.
Глебианна прищурилась и словно собиралась сказать что-то, но всё равно упрямо, слишком упрямо молчала, будто бы на самом деле это не имело совершенно никакого значения. Бейбарсова вообще чувствовала себя сейчас некоторой предательницей отчасти, а после мысленно простила себе подобный проступок, может быть, она ведь имела право на то, чтобы поделиться собственным мнением с этим человеком. Почему бы, в конце концов, и нет, она ведь, напротив, прекрасно понимала, что имеет возможность рассказать всё, что угодно.
Впрочем, Бейбарсова всё равно бесконечно ограничивала немного собственный рассказ и не стремилась сообщать секреты те, которые нельзя.
- Ну... Нет, он рос не в Москве и не в семье лопухоидов. Он до определённого времени вообще жил в прекраснейшем особняке у моря, что там, что тут... А квартира в обыкновенном городе России или какой-то ещё страны - это ерунда. Правда, Глеб недолюбливает море. Ему больше по душе лесистая местность - только я сейчас не об избушке близ Алтая говорю. И лошадки его боятся, хотя у папочки их было невероятно много, да и мама тоже любила коней. Но они ведь безумно боятся Глеба, эти лошади, так что даже неудивительно, что так оно и есть. Ещё вопросы будут?